Говорят, незаменимых нет.
Возможно.
Только не в искусстве, не в творчестве.
Здесь незаменимы все.
Ушёл из жизни Миша Кутейников… Уменьшительное «Миша» ему, беззащитному и ранимому, шло гораздо больше, чем официальное «Михаил Александрович».
Миша был актёр особенный – открытый, по-детски наивный, удивительно обаятельный. Его Мирона из спектакля московского театра Станиславского «Любовь и карты» зрители начинали любить с первой сцены, смеялись над нелепым незадачливым слугой, но вместе с тем сочувствовали, сопереживали. А когда он играл Бартоло в «Севильском цирюльнике», мне кажется, почти все зрители видели в нём не глупого скрягу и сластолюбца, а несчастную жертву розыгрыша, и опять-таки – смеялись и сочувствовали, смеялись и сочувствовали. Это особый талант – вызывать симпатию зрительного зала, ведь тогда и контакт актёра и зрителя становится по-особому тесным, интимным, почти родственным.
Миша играл во многих театрах – в химкинском театре «Апрель», в долгопрудненском «Городе», в театральной группе «Переулок». Играл очень разное – например, в «Городе» он был и пушкинским Дон Гуаном в «Каменном госте», и Дьяком в «Ночи перед Рождеством». А каким озорным и улыбчивым Чёртом обращался он в детском спектакле «Русская соль»!
Он преподавал в институте, учил студентов, делал с ними этюды, отрывки. Ребята всегда стремились быть занятыми в работах, которые курировал он. Его любили все…Врагов у него не было…
Недавно Миша начал работать в театре «Наш дом». С которым его связывала давняя дружба. Сделать он успел немного – сыграть пару ролей. Я хотел, чтобы он снова сыграл Мирона в пьесе Островского. Миша начал репетировать, но мы успели провести всего несколько встреч.
У него действительно был особый талант. Теперь этого таланта нет с нами, в этом мире, на этой земле. Боже мой, как жалко!
Когда Миша занимался со студентами, он каждое занятие заканчивал пожеланием – «И пусть удача никогда не покидает вас!» Я слышу, как он говорит нам эти слова откуда-то из лучшего мира…
Владимир Красовский